О Внутренней Структуре и Значении Народной Сказки

 Др. Рашид Вадижи

 

Народная сказка, наряду с удивительной, занимательной и суеверной сказкой, является отличительным повествовательным эталоном, а вовсе не общим видом, под эгидой которого входят вышеназванные образы, как считает множество исследователей. На самом деле, природа самих инцидентов, событий и конечных целей определяет вид этой или той сказки, а также ее задачи.

К этому мы пришли на базе применения функционального метода, определяющего функцию и задачи сказки, наряду с предметным методом, фиксирующим предмет самой сказки, и морфологическим методом, делающим акцент на ее внутреннюю структуру. Эта смесь помогла нам классифицировать и описывать народную сказку, хотя вопрос о самом понятии еще не решился категорично. Так, некоторые исследователи настаивают до сих пор на название "словесной сказки" вместо "народной сказки". Другие же присоединяют ее к загадке или легенде. В целом, часть народной литературы и народной сказки продолжает быть более демократической чем сама письменная литература потому, что она обнародивает информацию, знание и опыт для всех же без исключения, вопреки письменной литературе, обусловливающей чтение, тем самым отстраняя существенную часть общества.

Народная сказка характеризуется следующими чертами: Во-первых, она устно обнародовается среди народных масс, служи тем самым явной мишенью для продолжительного вычеркивания и добавки в соответствии с контекстом и опытом рассказчиков. Эта черта лишает ей стабильности и постоянства. Во-вторых, эта сказка принадлежит рассказчику, нам неизвестному. Другими словами, речь идет о сказке, которая, в одно и тоже время, является собственностью всех и никого. В третьих, народная сказка, в основном, связана со словом, посему она служит одним из повествовательных практических действий, составляющих основу для исскуства слушания и вслушивания, в противовес  настоящему времени, где доминирует фотография и все основано на наблюдении. В четвертых, народная сказка, в большинстве случаев, рассказывается материями и бабушками, что делает ее удобным текстом, отражающим механизм работы женского ума.

В конце разговора о данном подходе к выявлению корней народной сказки, остается задаться следующим вопросом: Были ли народные сказки просто легендами, которые видоизменялись со временем или заимствованием и переформированием того, что было рассказано исходя из текстов, положивших основание для народной литература, таких как Тысяча и одна ночь, Калила ва Домна, Хай Бин Йакзан, Сейф Бин Зи Язин и другие сказки? Или это лишь истории, явно порождаемые народной фантазией об инциденте или о ценности, которую деды передали в наследство следующему поколению? Так, что можно сказать об их эталоне? Не усыпляют ли они внимание своего принимателя обещаниями и отстраняют его от реальности, так как всегда в этих рассказах слабый побеждает сильного и добро наносит поражение злу? А если же народная сказка служит богатым источником детской  литература, то почему же она полностью отсутствует в учебных курсах? Является ли этот поступок намеренным или спонтанным, учитывая то, что сказка дарит своему обладателю возможность подробно рассказывать и четко осознать влияние марокканского и международного разговора и его языка, смягчая тем самым пыл огромной уборки, осуществляемой процессом глобализации? С этим порывом вопросов мы будем иметь дело в будущей работе.